Психология. наука о душе. психологический словарь. Современная наука о сознании

Мы переходим к новому крупному этапу развития психологии. Начало его относится к последней четверти XIX в., когда оформилась научная психология. У истоков этой новой психологии стоит французский философ Рене Декарт (1596-1650). Латинский вариант его имени - Ренатус Картезиус, отсюда - термины: «картезианская философия», «картезианская интуиция» и т. п.

Декарт окончил иезуитскую школу, где проявил блестящие способности. Особенно он увлекался математикой. Она привлекала его тем, что покоится на ясных основаниях и строга в своих выводах. Он решил, что математический способ мышления должен быть положен в основу любой науки. Кстати, Декарт сделал выдающийся вклад в математику. Он ввел алгебраические обозначения, отрицательные числа, изобрел аналитическую геометрию.

Декарт считается родоначальником рационалистической философии. Согласно его мнению, знание должно строиться на непосредственно очевидных данных, на непосредственной интуиции. Из нее оно должно выводиться методом логического рассуждения.

В одном из своих произведений Р. Декарт рассуждает о том, как лучше всего добраться до истины . Он считает, что человек с детства впитывает в себя очень многие заблуждения, принимая на веру различные утверждения и идеи. Так что если хотеть найти истину, то для начала надо все подвергнуть сомнению. Тогда человек легко может усомниться в показаниях своих органов чувств, в правильности логических рассуждений и даже математических доказательств, потому что если бог сделал человека несовершенным, то и его рассуждения могут содержать ошибки.

Так, подвергнув все сомнению, мы можем прийти к выводу, что нет ни земли, ни неба, ни бога, ни нашего собственного тела. Но при этом обязательно что-то останется. Что же останется? Останется наше сомнение - верный признак того, что мы мыслим . И вот тогда мы можем утверждать, что существуем, ибо «...мысля, нелепо предполагать несуществующим то, что мыслит». И дальше следует знаменитая декартовская фраза: «Мыслю, следовательно, существую» («cogito ergo sum») .

«Что же такое мысль?» - задает себе дальше вопрос Декарт. И отвечает, что под мышлением он подразумевает «все то, что происходит в нас», все, что мы «воспринимаем непосредственно само собою». И поэтому мыслить - значит не только понимать , но и «желать », «воображать », «чувствовать » .

В этих утверждениях Декарта и содержится тот основной постулат, из которого стала исходить психология конца XIX в.,- постулат, утверждающий, что первое, что человек обнаруживает в себе, - это его собственное сознание . Существование сознания - главный и безусловный факт, и основная задача психологии состоит в том, чтобы подвергнуть анализу состояния и содержания сознания. Так, «новая психология», восприняв дух идей Декарта, сделала своим предметом сознание .

Что же имеют в виду, когда говорят о состояниях и содержаниях сознания? Хотя предполагается, что они непосредственно известны каждому из нас, возьмем для примера несколько конкретных описаний, взятых из психологических и художественных текстов.

Вот один отрывок из книги известного немецкого психолога В. Кёлера «Гештальтпсихология», в котором он пытается проиллюстрировать те содержания сознания, которыми, по его мнению, должна заниматься психология. В целом они составляют некоторую «картину мира».

«В моем случае <...> эта картина - голубое озеро, окруженное темным лесом, серая холодная скала, к которой я прислонился, бумага, на которой я пишу, приглушенный шум листвы, едва колышимой ветром, и этот сильный запах, идущий от лодок и улова. Но мир содержит значительно больше, чем эта картина.

Не знаю почему, но передо мной вдруг мелькнуло совсем другое голубое озеро, которым я любовался несколько лет тому назад в. Иллинойсе. С давних пор для меня стало привычным появление подобных воспоминаний, когда я нахожусь в одиночестве.

И этот мир содержит еще множество других вещей, например, мою руку и мои пальцы, которые помещаются на бумаге.

Сейчас, когда я перестал писать и вновь оглядываюсь вокруг себя, я испытываю чувство силы и благополучия. Но мгновением позже я ощущаю в себе странное напряжение, переходящее почти в чувство загнанности: я обещал сдать эту рукопись законченной через несколько месяцев».

В этом отрывке мы знакомимся с содержанием сознания, которое однажды нашел в себе и описал В. Кёлер. Мы видим, что в это описание входят и образы непо средственного окружающего мира, и образы-воспоминания, и мимолетные ощущения себе, своей силы и благополучия, и острое отрицательное эмоциональное переживание.

Приведу еще один отрывок, на этот раз взятый из текста известного естествоиспытателя Г. Гельмгольца , в котором он описывает процесс мышления.

«...Мысль осеняет нас внезапно, без усилия, как вдохновение <...> Каждый раз мне приходилось сперва всячески переворачивать мою задачу на все лады, так что все ее изгибы и сплетения залегли прочно в голове и могли быть снова пройдены наизусть, без помощи письма.

Дойти до этого обычно невозможно без долгой продолжительной работы. Затем, когда прошло наступившее утомление, требовался часок полной телесной свежести и чувства спокойного благосостояния - и только тогда приходили хорошие идеи» .

Конечно, нет недостатка в описаниях «состояний сознания», особенно эмоциональных состояний, в художественной литературе. Вот отрывок из романа «Анна Каренина» Л. Н. Толстого, в котором описываются переживания сына Анны, Сережи:

«Он не верил в смерть вообще, и в особенности в ее смерть... и потому и после того, как ему сказали, что она умерла, он во время гулянья отыскивал ее. Всякая женщина, полная, грациозная, с темными волосами, была его мать. При виде такой женщины, в душе его поднималось чувство нежности, такое, что он задыхался и слезы выступали на глаза. И он вот-вот ждал, что она подойдет к нему, поднимет вуаль. Все лицо ее будет видно, она улыбнется, обнимет его, он услышит ее запах, почувствует нежность ее руки и заплачет счастливо... Нынче сильнее, чем когда-нибудь, Сережа чувствовал прилив любви к ней и теперь, забывшись <...> изрезал весь край стола ножичком, блестящими глазами глядя перед собой и думая о ней» .

Излишне напоминать, что вся мировая лирика наполнена описаниями эмоциональных состояний, тончайших «движений души». Вот хотя бы этот отрывок из известного стихотворения А. С. Пушкина:

И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.

Или из стихотворения М. Ю. Лермонтова:

С души как бремя скатится,
Сомненье далеко -
И верится, и плачется,
И так легко, легко...

Итак, на исследование вот какой сложной реальности отважились психологи в конце прошлого века.

Как же такое исследование проводить? Прежде всего, считали они, нужно описать свойства сознания .

Первое, что мы обнаруживаем при взгляде на «поле сознания»,- это необыкновенное разнообразие его содержаний, которое мы уже отмечали. Один психолог сравнивал картину сознания с цветущим лугом: зрительные образы, слуховые впечатления, эмоциональные состояния и мысли, воспоминания, желания - все это может находится там одновременно.

Однако это далеко не все, что можно сказать про сознание. Его поле неоднородно еще и в другом смысле: в нем отчетливо выделяется центральная область, особенно ясная и отчетливая; это - «поле внимания », или «фокус сознания »; за пределами ее находится область, содержания которой неотчетливы, смутны, нерасчленены; это - «периферия сознания ».

Далее, содержания сознания, заполняющие обе описанные области, находятся в непрерывном движении. , которому принадлежит яркое описание различных феноменов сознания, выделяет два вида его состояния: устойчивые и изменчивые, быстро преходящие. Когда мы, например, размышляем, мысль останавливается на тех образах, в которые облекается предмет нашего размышления. Наряду с этим бывают неуловимые переходы от одной мысли к другой. Весь процесс в целом похож на полет птицы: периоды спокойного парения (устойчивые состояния) перемежаются со взмахами крыльев (изменчивые состояния). Переходные моменты от одного состояния к другому очень трудно уловить самонаблюдением, ибо, если мы пытаемся их остановить, то исчезает само движение, а если мы пытаемся о них вспомнить по их окончании, то яркий чувственный образ, сопровождающий устойчивые состояния, затмевает моменты движения.

Движение сознания, непрерывное изменение его содержаний и состояний В. Джеймс отразил в понятии «поток сознания ». Поток сознания невозможно остановить, ни одно минувшее состояние сознание не повторяется. Тождественным может быть только объект внимания, а не впечатление о нем. Кстати, удерживается внимание на объекте только в том случае, если в нем открываются все новые и новые стороны.

Далее, можно обнаружить, что процессы сознания делятся на два больших класса. Одни из них происходят как бы сами собой, другие организуются и направляются субъектом. Первые процессы называются непроизвольными , вторые - произвольными .

Оба типа процессов, а также ряд других замечательных свойств сознания хорошо демонстрируются с помощью прибора, которым пользовался в своих экспериментах В.Вундт. Это - метроном; его прямое назначение - задавать ритм при игре на музыкальных инструментах. В лаборатории же В. Вундта он стал практически первым психологическим прибором.

В. Вундт предлагает вслушаться в серию монотонных щелчком метронома. Можно заметить, что звуковой ряд в нашем восприятии непроизвольно ритмизируется. Например, мы можем услышать его как серию парных щелчков с ударением на каждом втором звуке («тик-так», «тик-так»...). Второй щелчок звучит настолько громче и яснее, что мы можем приписать это объективному свойству метронома. Однако такое предположение легко опровергается тем, что, как оказывается, можно произвольно изменить ритмическую организацию звуков. Например, начать слышать акцент на первом звуке каждой пары («так-тик», «так-тик»...) или вообще организовать звуки в более сложный такт из четырех щелчков.

Итак, сознание по своей природе ритмично , заключает В. Вундт, причем организация ритма может быть как произвольной, так и непроизвольной .

С помощью метронома В. Вундт изучал еще одну очень важную характеристику сознания - его «объем ». Он задал себе вопрос: какое количество отдельных впечатлений может вместить сознание одновременно?

Опыт Вундта состоял в том, что он предъявлял испытуемому ряд звуков, затем прерывал его и давал второй ряд таких же звуков. Испытуемому задавался вопрос: одинаковой длины были ряды или разной? При этом запрещалось считать звуки; следовало просто их слушать и составить о каждом ряде целостное впечатление. Оказалось, что если звуки организовывались в простые такты по два (с ударением на первом или втором звуке пары), то испытуемому удавалось сравнить ряды, состоящие из 8 пар. Если же количество пар превосходило эту цифру, то ряды распадались, т. е. уже не могли восприниматься как целое. Вундт делает вывод, что ряд из восьми двойных ударов (или из 16 отдельных звуков) является мерой объема сознания .

Далее он ставит следующий интересный и важный опыт. Он снова предлагает испытуемому слушать звуки, однако произвольно организуя их в сложные такты по восемь звуков каждый. И затем повторяет процедуру измерения объема сознания. Оказывается, что испытуемый на этот раз может услышать как целостный ряд пять таких тактов по 8 звуков, т. е. всего 40 звуков!

Этими опытами В. Вундт обнаружил очень важный факт, а именно, что человеческое сознание способно почти беспредельно насыщаться некоторым содержанием, если оно активно объединяется во все более и более крупные единицы. При этом он подчеркивал, что способность к. укрупнению единиц обнаруживается не только в простейших перцептивных процессах, но и в мышлении. ПонимаЕше фразы, состоящей из многих слов и из еще большего количества отдельных звуков, есть не что иное, как организация единицы более высокого порядка. Процессы такой организации Вундт называл «актами апперцепции ».

Итак, в психологии была проделана большая и кропотливая работа по описанию общей картины и свойств сознания: многообразия его содержаний, динамики, ритмичности, неоднородности его ноля, измерению объема и т. д. Возникли вопросы: каким образом его исследовать дальше? Каковы следующие задачи психологии?

И здесь был сделан тот поворот, который со временем завел психологию сознания в тупик. Психологи решили, что они должны последовать примеру естественных наук, например физики или химии. Первая задача науки, считали ученые того времени, найти простейшие элементы . Значит, и психология должна найти элементы сознания, разложить сложную динамичную картину сознания на простые, далее неделимые, части. Это во-первых. Вторая задача состоит в том, чтобы найти законы соединения простейших элементов. Итак, сначала разложить сознание на составные части, а потом снова его собрать из этих частей.

Так и начали действовать психологи. Простейшими элементами сознания В. Вундт объявил отдельные впечатления, или ощущения .

Например, в опытах с метрономом это были отдельные звуки. А вот пары звуков, т. е. те самые единицы, которые образовывались за счет субъективной организации ряда, он называл сложными элементами, или восприятиями.

Каждое ощущение, по Вундту, обладает рядом свойств, или атрибутов. Оно характеризуется прежде всего качеством (ощущения могут быть зрительными, слуховыми, обонятельными и т. п.), интенсивностью, протяженностью (т. е. длительностью) и, наконец, пространственной протяженностью (последнее свойство присуще не всем ощущениям, например, оно есть у зрительных ощущений и отсутствует у слуховых).

Ощущения с описанными их свойствами являются объективными элементами сознания. Но ими и их комбинациями не исчерпываются содержания сознания. Есть еще субъективные элементы , или чувства. В. Вундт предложил три пары субъективных элементов - элементарных чувств: удовольствие-неудовольствие, возбуждение-успокоение, напряжение-разрядка. Эти пары - независимые оси трехмерного пространства всей эмоциональной сферы.

Он опять демонстрирует выделенные им субъективные элементы на своем излюбленном метрономе. Предположим, испытуемый организовал звуки в определенные такты. По мере повторения звукового ряда он все время находит подтверждение этой организации и каждый раз испытывает чувство удовольствия. А теперь, предположим, экспериментатор сильно замедлил ритм метронома. Испытуемый слышит звук - и ждет следующего; у него растет чувство напряжения. Наконец, щелчок метронома наступает - и возникает чувство разрядки. Экспериментатор учащает щелчки метронома - и у испытуемого появляется какое-то дополнительное внутреннее ощущение: это возбуждение, которое связано с ускоренным темпом щелчков. Если же темп замедляется, то возникает успокоение.

Подобно тому как воспринимаемые нами картины внешнего мира состоят из сложных комбинаций объективных элементов, т. е. ощущений, наши внутренние переживания состоят из сложных комбинаций перечисленных субъективных элементов, т. е. элементарных чувств. Например, радость - это удовольствие и возбуждение; надежда - удовольствие и напряжение; страх - неудовольствие и напряжение. Итак, любое эмоциональное состояние можно «разложить» по описанным осям или собрать из трех простейших элементов.

Не буду продолжать построения, которыми занималась психология сознания. Можно сказать, что она не достигла успехов на этом пути: ей не удалось собрать из простых элементов живые полнокровные состояния сознания. К концу первой четверти нашего столетия эта психология, практически, перестала существовать.

Для этого было по крайней мере три причины: 1) было ограничиваться таким узким кругом явлений, как содержание и состояние сознания; 2) идея разложения психики на простейшие элементы была ложной; 3) очень ограниченным по своим возможностям был метод, который психология сознания считала единственно возможным, - метод интроспекции.

Однако нужно отметить и следующее: психология того периода описала многие важные свойства и феномены сознания и тем самым поставила многие до сего времени обсуждаемые проблемы. Одну из таких проблем, поднятых психологией сознания в связи с вопросом о ее методе, мы подробно рассмотрим на следующей лекции.

Раздел І. ВВЕДЕНИЕ В ПСИХОЛОГИЮ
Тема 1. Развитие взглядов на предмет в истории психологии

1.1. Донаучная психология как учение о душе.
1.2. Психология - наука о сознании.
1.3. Поведение как предмет психологии.
1.4. Психика как отражение.

Литература по данному разделу:

1.1. Донаучная психология как учение о душе

Psyche - душа, logos -учение (гр),т.е. психология - наука о душе.

* С появлением человека начинают накапливаться жизненные психологические знания.
* До последней четверти 19 в. донаучная психология как учение о душе развивается в рамках философии.
* В 1879г. в г.Лейпциг Вильгельм Вундт создает первую экспериментальную психологическую лабораторию - возникает научная психология как учение о сознании.
* В 1913 г. в США выходит книга Дж.Уотсона "Психология с точки зрения бихевиориста" - возникает бихевиоризм как психологическая наука о поведении.
* Утверждение в науке материалистических взглядов в ХХ ст. приводит к пониманию психики как отражения, а психология становится наукой о фактах, закономерностях и механизмах психического отражения.

Этапы развития взглядов на предмет в истории психологии :
Донаучная/философская психология: душа
Интроспективная психология: сознание
Гештальтпсихология: целостные структуры сознания и психики
Описательная психология: духовная деятельность человека
Бихевиоризм: поведение
Психоанализ: бессознательное
Гуманистическая психология: личность
Когнитивная психология: познавательные структуры и процессы

Впервые термин “психология” появился в 1732-1734 гг. в работах немецкого философа Христиана Вольфа, который позаимствовал термин “психе” из древних мифов. В греческой мифологии "психе" - это олицетворение души, дыхание. Психе отождествлялось с тем или иным живым существом, с отдельными функциями организма и его частями. Дыхание человека приравнивалось к порыву, ветру, вихрю. Богиню Психею изображали в виде бабочки или девушки с крыльями. Апулей создал поэтическую сказку о путешествиях человеческой души, которая желает слиться с любовью. Амур (Эрот), сын Зевса и Афродиты, полюбил земную женщину - Психею. Но Психея нарушила запрет никогда не видеть лица своего загадочного любимого. Ночью она зажгла свечу и увидела юного бога, но капля гарячего масла упала ему на кожу, и он исчез. Чтобы вернуть к себе любимого, Психея была вынуждена пройти много испытаний, которые создавала для нее Афродита, даже спуститься в ад за живой водой. Амур обратился за помощью к отцу. Зевс подарил Психее бессмертие, и влюбленные были объединены вместе навсегда. Этот миф стал классическим примером высокой любви, реализации человеческой души. Поэтому Психея - смертная, которая получила бессмертие, стала символом души, которая ищет свой идеал.

Древнегреческие философы решали вопрос о душе в зависимости от того, чему отдавалось предпочтение: материализму или идеализму. Сущность разногласий можно выразить формулами:
а) 1+1=1 (душа и тело едины, монизм)
б) 1+1-2 (душа и тело - две разные сущности, дуализм)

Демокрит (5 в.до н.э.) разрабатывал материалистическое учение о душе. Он считал, что душа материальна , и состоит из наиболее мелких, круглых, гладких, необычайно подвижных атомов, рассеянных по всему организму и подобным атомам огня. Когда мелкие части проникают в большие, они, вследствие того, что по своей природе никогда не бывают в спокойствии, двигают тело, становясь его душой.

Платон (427-347 гг. до н.э.) считал, что душа - это самостоятельная субстанция , которая существует рядом с телом и независима от него. Душа и тело находятся в сложных отношениях. По своему божественному происхождению душа призвана руководить телом, направлять жизнь человека. Но иногда тело берет душу в свои оковы. Тело руководствуется разными желаниями и страстями. Оно беспокоится о еде, поддается искушениям, страхам, недугам. Войны и ссоры происходят из-за потребностей тела. Оно также мешает чистому познанию.

Аристотель (348-322 гг. до н.э.) создал трактат "О душе" - первое специальное психологичсекое произведение, которое на протяжении многих столетий остается главным пособием по психологии. Аристотель отрицал взгляд на душу как на вещь. В то же время не считал возможным рассматривать душу в отрыве от материи. Для определения души использовал сложную философскую категорию энтелехия , что означает "осуществленность чего-либо". "Если бы глаз был живым существом - то душой его было бы зрение", - писал Аристотель. Душа - функция тела , которая позволяет живому существу реализовать себя.

Рене Декарт (1596-1650гг) приходит к выводу о существенной разнице между душой и телом, которая состоит в том, что тело по своей природе всегда делимо, тогда как дух совершенно неделим. Душа и тело - две абсолютно противоположные субстанции , каждая их которых не требует для своего существования ничего, кроме себя самой. Существуют чисто материальные вещи - вся природа, включая человека, и вещь, или субстанция, вся сущность которой состоит в одном мышлении, - это душа. Собственные проявления души - желание и воля, они не имеют отношения к чему-либо материальному. Метафизические гипотезы и опыт наблюдения вступили в учении Декарта в противоречия. Он вводит понятия "животных духов" , которые руководят движением, понятие рефлекса.

1.2. Психология - наука о сознании

В 1879 г. Вильгельм Вундт в Лейпциге открывает первую экспериментальную психологическую лабораторию - это считается рождением психологии как самостоятельной науки.

Основные задачи психологии сознания:
1. Описать свойства сознания.
2. Выявить простейшие элементы сознания.
3. Найти законы соединения этих элементов в более сложные явления.

Особенности сознания, выявленные в рамках первой научной психологии:
(Свойства сознания Вундта):

1) Сознание разнообразно. Необычайная разнообразность содержания поля сознания: зрительные образы, слуховые впечатления, эмоциональные состояния, мысли, воспоминания, желания - все это могло находится там одновременно.

2) Неоднородность поля - четко выделяется центральная область , особенно ясная и выразительная, это "поле внимания", или "фокус сознания ". За ее границами находится область, содержания которой невыразительны - "периферия сознания ".

3) Содержания сознания, которые заполняют обе области, находятся в постоянном движении. Движение сознания, беспрерывную смену его содержания и состояний У.Джеймс отобразил в понятии "поток сознания ". Поток сознания невозможно остановить, каждое прошлое состояние сознания не повторяется. Поток сознания - перемещение содержания из периферии в фокус.

4) Все процессы сознания делятся на 2 группы:
1) Произвольные процессы (организуются и направляются субъектом, мы можем ими управлять)
2) Непроизвольные процессы (происходят сами по себе)

5) Сознание ритмично по своей природе.

6) Человеческое сознание способно почти безгранично насыщаться определенным смыслом, если он активно соединяется в более большие единицы. Процессы такой организации В.Вундт назвал "актами апперцепции"

Следующее задание, которое было поставлено психологами (по аналогии с естественными науками), - найти простейшие элементы , т.е. разложить сложную динамическую картину сознания на простейшие, далее неделимые элементы и найти законы их соединения.

Простейшими элементами сознания Вундт объявил отдельные впечатления, или ощущения.

Основная единица сознания - ощущения (отдельные свойства предметов)

Каждое ощущение имеет:
качество,
интенсивность,
длительность (протяженность),
пространственную протяженность (есть у зрительного, но нет у слухового ощущения)

Ощущения с описанными особенностями - объективные элементы сознания. Но есть еще субъективные элементы, или чувства.

Структура сознания:

Вундт предложил 3 пары субъективных элементов - элементарных чувств:
-удовольствие-неудовольствие
-возбуждение-успокоение
-напряжение-разрядка

Эти пары - независимые оси трехмерного пространства всей эмоциональной сферы. Все внутренние переживания состоят из соединения этих элементов:
-радость=удовольствие+возбуждение;
-надежда=удовольствие+напряжение
-страх=неудовольствие+напряжение

Элементарные чувства:

Соединение простых элементов сознания происходит по закону ассоциации: если два впечатления появляются в сознании одновременно или непосредственно друг за другом, между ними устанавливается ассоциативная связь и в дальнейшем появление одного элемента в сознании по ассоциации вызывает появление другого.

Основным методом исследования была интроспекция - «взгляд вовнутрь».
(Сознание изучается методом самонаблюдения. Для внешнего наблюдателя оно закрыто)

Этот метод был признан единственным в психологии сознания, потому что:
- свойства процессов сознания в интроспекции непосредственно открываются субъекту;
- для внешнего наблюдателя они «скрыты».

Идейный отец метода Дж.Локк (1632-1704 гг), который считал, что существует 2 источника всех наших знаний: объекты внешнего мира и деятельность собственного ума, которая осуществляется с помощью особого внутреннего чувства - рефлексии. Интроспективный метод состоял в описании собственных чувств, которые появлялись при получении определенных стимулов.

1.3. Поведение как предмет психологии

УОТСОН Джон Бродес (1878 - 1958)
американский психолог, основатель бихевиоризма

Во втором десятилетии ХХст. произошла "революция в психологии", которую можно сравнить с началом новой психологии Вундта:
Дж. Уотсон в 1913 г. издает книгу “Психология с точки зрения бихевиориста” , в которой утверждает, что не сознание, а поведение является предметом психологии. Уотсон считал, что психология должна стать естественно-научной дисциплиной и ввести научный объективный метод в исследования. Объективно можно было изучать только то, что наблюдается внешне.
Соотношение "стимул-реакция" S-R провозглашается единицей поведения, а перед психологией ставятся такие ближайшие задания:

Основные задачи бихевиоризма:
- выявить и описать типы реакций;
- исследовать процесс их образования;
- изучить законы их комбинации, т.е. образования сложного поведения
Необходимо научиться подбирая стимулы вызывать реакцию.

Уотсон начал с описания типов реакций. Он выделил, прежде всего,
реакции врожденные и приобретенные, а также внешние и внутренние. Вследствие их объединения в поведении существуют такие типы реакций:
внешние приобретенные (двигательные навыки)
внутренние приобретенные (мышление, под которым понималось внутреннее говорение)
внешние врожденные (чихание, мигание, а также реакции при страхе, любви, злости, т.е.инстинкты и эмоции, но описаны объективно в терминах стимула и реакции)
внутренние врожденные - реакции желез внутренней секреции, изменения в кровообращении, т.е.реакции, исследуемые в физиологии.

Наблюдения и эксперименты доказывают, что поведенческие реакции образуются вследствии обучения, поэтому навык и обучение - главная проблема бихевиоризма. Язык, мышление - виды навыков. Навык - это индивидуально приобретенное или заученное действие. Его основу составляют элементарные движения, которые являются врожденными. Удержание навыков - память.

Как расширяется поток активности?
По каким законам образуются новые реакции?
Уотсон обращается к работам русских ученых И.П.Павлова та В.Н.Бехтерева , которые описали механизмы образования условных или «сочетанных» рефлексов

Уотсон принимает концепцию условного рефлекса как естественно-научную базу психологической теории. Все реакции образуются путем обусловливания

Ограниченность схемы S-R выявилась достаточно быстро: как правило, стимул и реакция находятся в таких сложных и разных отношениях, что непосредственную связь между ними проследить не удается. Ввиду этого, Э.Толмен вводит понятие “промежуточные переменные” (V ), под которыми понимал внутренние процессы, которые опосредуют действия субъекта, то есть влияют на внешнее поведение: цели, намерения, гипотезы, “когнитивные карты” (образы ситуаций) и т.п.

S- V -R (стимул — промежуточные переменные — реакция)

ТОЛМЕН Эдвард Чейс (1886 - 1959)
американский психолог, теоретик необихевиоризма

Новый шаг в развитии бихевиоризма составили исследования особого типа условных реакций:
инструментальных (Э.Торндайк, 1898), или оперантных (Б.Скиннер, 1938).
Основные заслуги бихевиоризма

• придание психологии материалистической направленности , благодаря чему психология встала на естественно-научный путь развития
• внедрение объективного метода , основанного на регистрации и анализе фактов, которые наблюдаются внешне, процессов, событий
• расширение класса исследуемых объектов : интенсивно стало изучаться поведение животных и неречевых младенцев

1.4. Психика как субъективный образ объективного мира

В рамках психологии, которая опирается на материалистическую марксистскую философию, психика понимается как особое свойство высокоорганизованной материи - мозга. Из этого положения выплывает:
Психика - особое свойство высокоорганизованной материи
1) это - именно свойство, а не вещество, субстанция и т.д.;
2) это - особое свойство, которое не может быть сведено к физиологическим процессам;
3) это свойство высокоорганизованной материи, т.е. им обладает не вся материя, а материя на определенном уровне развития.

Эта особенность мозга состоит в способности отражения внешнего объективного (независимо от нас существующего) мира. Предметы и явления внешнего мира, влияя на человека, ее органы чувств, отражаются в коре мозга в виде образов этих явлений и предметов. Возникающие при этом в мозгу психические процессы - ощущения, восприятия, представления, мышление - это разные формы отражения.

Все психические процессы, т.е. все формы отражения, возникают при активном взаимодействии человека с внешним миром. Отражение происходит в процессе активной деятельности человека в обществе и сама является своеобразной деятельностью.

Психика - это способность отражать мир, это создание образа отражения мира.

Это свойство мозга состоит в способности отражения внешнего объективного (независимо от нас существующего) мира

Функции психики

Психика - складывающийся в мозгу субъективный образ объективного мира, на основании и при помощи которого происходит регуляция поведения и деятельности

Отражение человека - это единство субъективного (зависимого от человека, присущего ей) и объективного (от человека не зависящего). Отражение объективно, поскольку оно является результатом влияния объективного мира и дает человеку достоверные представления и знания об этом мире. Но одновременно отражение имеет субъективный характер , поскольку:

• отражает конкретный человек, субъект, личность со всеми своими особенностями и своеобразием
• человек, познавая окружающую действительность, не остается беспристрастным наблюдателем того, что отражается в сознании, у него есть определенное отношение к предметам и явлениям действительности

Поэтому отражение нашим мозгом предметов и явлений окружающего мира всегда является субъективным образом этого мира

Психика - субъективный образ объективного мира , который складывается в мозге и на основании и с помощью которого происходит регуляция поведения и деятельности.

А психология - наука о фактах, механизмах и закономерностях психического отражения.

Литература
Гиппенрейтер Ю. Б. Введение в общую психологию.- М.: ЧеРо, 1997.- 320 с.
М’ясоїд П. А. Загальна психологія. - К.: Вища шк., 2000. - 480 с.
Немов Р.С. Психология: В 3 кн. - М.: Владос, 1999. - Кн.1. - 688 с.

Кафедра «Психологии»

Контрольная работа по «Истории психологии»

Тема № 3: Психология как наука о сознании.

Дата получения работы секретариатом Дата получения работы кафедрой

Дата сдачи работы секретариатом Дата окончания проверки работы преподавателем

____________________ _____________________

ПЛАН:

Введение …………………………………………………………….....……….3

Глава1. Выделение сознания как критерия психики ……………..……..4

1.1. Психологическое учение Рене Декарта………………………….…….4

1.2. Психология Б. Спинозы……………………………………….….…….7

Глава 2. Оформление эмпирической психологии о философских учениях XVII в ………………………………………………………………...8

2.1. Эпифеноменализм Т. Гоббса…………………………..………………...8

2.2. Основание эмпирической психологии в творчестве Дж. Локка.............9

Глава 3. Становление ассоциативной психологии ……………………....9

Глава 4. Психологические идеи в немецкой классической философии конца XVIII – первой половины XIX в …………………………………..13

Заключение …………………………………………………….………….....13

Список используемой литературы ………………………………………..14

ВВЕДЕНИЕ

Психология (от греческого psyche – душа, logos – учение, наука)– наука о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности. Взаимодействие живых существ с окружающим миром происходит с помощью психических процессов, актов, состояний. Они качественно отличаются от физиологических процессов (совокупность жизненных процессов, происходящих в организме и его органах) но и неотделим от них. Слово психология впервые появилось в западно-европейских текстах в 16 веке.

Развитие психологии тесно связано с развитием философии, науки о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. Методологической базой развития психологии являются материалистическое и идеалистическое направления в философии. Понятия «душа» и «психика» одинаковы по своей сути.

К идеалистическому направлению относится понятие «душа». «Душу» рассматривают как явление, порожденное особой высшей сущностью (Богом).

К материалистическому направлению относится понятие «психика». Она рассматривается как продукт деятельности головного мозга.

Основателем психологии как науки считается Аристотель. Им был написан первый курс психологии, который назывался «О душе». Аристотель открыл новую эпоху в понимании души как предмета психологического знания. Душа - по Аристотелю - это не самостоятельная сущность, а форма, способ организации живого тела. Аристотель создал свою школу на окраине Афин и назвал ее Ликеем. «Правильно думают те, - говорил Аристотель своим ученикам, - кому представляется, что душа не может существовать без тела и не является телом». Психологическое учение Аристотеля строилось на обобщении биологических факторов. Вместе с тем, это обобщение привело к преобразованию главных объяснительных принципов психологии: организации развития и причинности. Именно Аристотель властвовал над пытливыми умами в течение полутора тысячелетий.

Психология, как наука, формировалась на протяжении многих веков и до сих пор она не устоялась. В ней нет догматов и констант. С течением времени менялись взгляды на науку о душе. Попробуем проследить становление психологии на протяжении почти трех веков, начиная с эпохи Возрождения.

ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ПСИХОЛОГИИ КАК НАУКИ

С XVII в. начинается новая эпоха в развитии психологического знания. Она характеризуется попытками осмыслить душевный мир человека преимущественно с общефилософских, умозрительных позиций, без необходимой экспериментальной базы.

С именем Рене Декарта (1596 - 1650) связан важнейший этап в развитии психологических знаний. Своим учением о сознании, развиваемым в контексте им же поставленной психофизической проблемы, он ввел критерий для выделения психики из существовавшего до него аристотелевского учения о душе. Психика стала пониматься как внутренний мир человека, открытый самонаблюдению, имеющий особое - духовное - бытие, в противопоставлении телу и всему внешнему материальному миру. Их абсолютная разнородность - главный пункт учения Декарта. Последующие системы были направлены на эмпирическое изучение сознания как объекта исследования (в понимании Декарта) сначала в рамках философии, а с середины XIX в.- в психологии как самостоятельной науке. Декарт ввел понятие рефлекса и этим положил начало естественно-научному анализу поведения животных и части человеческих действий. В системе Декарта ее философские и психологические аспекты представлены в неразрывном единстве. «Страсти души» - последнее произведение, законченное Декартом незадолго до смерти, принято считать собственно психологическим.

Рассуждения о душе и о теле не были исходными в философии и в научных исследованиях Декарта, направленных на природу. В них он стремился к построению истинной системы знания. Проблема метода - центральная в философии Декарта. В трактате «Рассуждение о методе» (1637) Декарт замечает: лучше вообще не искать истины, чем искать ее без метода. Метод содержит правила, соблюдение которых не позволяет принимать за истину то, что ложно, и доходить до истинного познания. Декарт сформулировал четыре правила метода в науках естественных. Что касается сознания, то адекватным ему методом он считал интроспекцию, а в отношении страстей - сочетание интроспекции с естественно-научным методом.

Убедившись, что в философии и в других науках нет каких-либо прочных оснований, Декарт избирает в качестве первого шага на пути к истине сомнение во всем, по поводу чего можно обнаружить малейшее подозрение в недостоверности, замечая, что его следует применять не всегда, а только «тогда, когда мы задаемся целью созерцания истины» 1 , т.е. в области научного исследования. В жизни мы часто пользуемся лишь правдоподобными - вероятными - знаниями, которых вполне достаточно для решения задач практического характера. Декарт подчеркивает новизну своего подхода: впервые систематическое сомнение используется как методический прием в целях философского и научного исследований.

В первую очередь, Декарт сомневается в достоверности чувственного мира, т. е. «в том, имеются ли среди тех вещей, которые подпадают под наши чувства, или которые мы когда-либо вообразили, вещи, действительно существовавшие на свете» 2 . О них мы судим по показаниям органов чувств, которые часто обманывают нас, следовательно, «неосмотрительно было бы полагаться на то, что нас обмануло хотя бы один раз» 3 . Поэтому «я допустил, что нет ни одной вещи, которая была бы такова, какой она нам представляется» 4 . Так как в сновидениях мы воображаем множество вещей, которые мы чувствуем во сне живо и ясно, но их в действительности нет; так как существуют обманчивые чувства, например, ощущение боли в ампутированных ко­нечностях, «я решился представить себе, что все, что-либо, приходившее мне на ум, не более истинно, чем видения моих снов» 5 . Можно сомневаться «и во всем ос­тальном, что прежде полагали за самое достоверное, даже в математических доказательствах и их обосно­ваниях, хотя сами по себе они достаточно ясны,- ведь ошибаются же некоторые люди, рассуждая о таких ве­щах» 6 . Но при этом «столь нелепо полагать несущест­вующим то, что мыслит, в то время, пока оно мыслит, что невзирая на самые крайние предположения, мы не можем не верить, что заключение: я мыслю, следова­тельно, я существую истинно и что поэтому есть первое и вернейшее из всех заключений, представляющееся то­му, кто методически располагает свои мысли» 7 . Вслед за выводом о существовании познающего субъекта Де­карт приступает к определению сущности «Я». Обыч­ный ответ на поставленный вопрос - я есть человек - отвергается им, ибо приводит к постановке новых во­просов. Также отклоняются прежние, восходя к Аристо­телю, представления о «Я» как состоящем из тела и ду­ши, ибо нет уверенности - нет теоретического доказа­тельства- в обладании ими. Следовательно, они не не­обходимы для «Я». Если отделить все сомнительное, не остается ничего, кроме самого сомнения.

2 Там же. С. 431.

3 Там же. С. 427.

Но сомнение - акт мышления. Следовательно, от сущности «Я» неот­делимо только мышление. Очевидность этого положения не требует доказательства: она проистекает из непо­средственности нашего переживания. Ибо даже если согласиться, что все наши представления о вещах лож­ны и не содержат доказательства их существования, та с гораздо большей очевидностью из них следует, что я сам существую.

Таким образом, Декарт избирает новый способ ис­следования: отказывается от объективного описания «Я» и обращается к рассмотрению только своих мыслей (со­мнений), т. е. субъективных состояний. При этом в от­личие от задачи, стоящей перед предыдущим изложе­нием, когда целью было оценить их содержание с точки зрения истинности заключенных в них знаний об объек­тах, здесь требуется определить сущность «Я».

Нарождающееся понятие о сознании было использовано идеалистической философией. Августин (IV-V век н.э.) придал сознанию идеалистическую окраску. Это знание души о себе самой есть внутренний опыт, принципиально отличный от того опыта, который дают человеку внешние органы чувств. Познание души для теолога Августина означало познание Бога - занятие не для каждого человека, а лишь для просветлённого, приближённого к Богу.

Представления о душе и ее функциях в античные времена сменились в эпоху Средневековья почти полным господством христианской философии и идеологии, и все сохранившиеся психологические идеи приобрели религиозную окраску. Вера становится выше знания, о каком-либо познании природы и души, основанном на опыте, теперь не может быть и речи.

Постепенно историческое развитие приводит к стремлению получать новые знания из опыта. Английский философ 13 века Роджер Бэкон (ок. 1214-1294) считал, что без опыта ничего нельзя понять в достаточной мере. Правда, речь еще не шла об опытном познании души. Основы эмпирического познания души заложил Фрэнсис Бэкон (1561-1626).

Именно Ф. Бэкон своими работами завершает этап психологии как науки о душе и начинает новый, когда психология представляется как наука о сознании. Он призывает отказаться от пустых изучений сущности души и перейти к рассмотрению таких явлений, которые в наше время называются психическими.

В XVII веке благодаря теориям Рено Декарта зарождается психология, в основе которой лежит представление о сознании. "Мыслю, следовательно, существую (cogito ergo sum)", - считал Рено Декарт. А мыслить, по его мнению, означает не только понимать, но и желать, воображать, чувствовать. В этих утверждениях Декарта содержится основной постулат, из которого стала исходить психология конца 19 века - постулат, утверждающий, что собственное сознание - это первое, что человек обнаруживает в себе.

Эта концепция придала особую остроту психофизической проблеме, т.е. проблеме соотношения психических и физиологических (нервных) процессов. Для объяснения телесных функций Декарт ввел понятие "рефлекс". Суть рефлекса по Декарту в том, что внешние воздействия благодаря "животным духам" переносятся по нервам и создают напряжение определенных мышц, которое и представляет собой действие организма. Тело Декарт считает машиной, работа которой подчиняется материальным законам и не нуждается в привлечении души.

Декарт попытался таким образом объяснить возникновение ощущений, ассоциаций, страстей, однако, распространить свою рефлекторную схему на всю психическую деятельность он не сумел. Сознание в то время определялось, как способность человека думать, чувствовать, к чему-то стремиться, что-то желать. Основная же задача психологии - подвергать анализу состояния и содержания сознания.

Идеи Р. Декарта получили дальнейшее развитие, в т.ч. в трудах английского философа Джона Локка, которые способствовали становлению метода интроспекции (букв "смотрю внутрь"), долгое время считавшегося единственным методом психологии. Основная его посылка - знания сами по себе не могут возникнуть, врожденных идей нет, все идеи и понятия проистекают из опыта.

Под опытом Дж. Локк понимает все то, чем наполняется душа человека в течение его индивидуальной жизни. Содержание опыта и его структура складываются из элементарных составляющих, обозначенных философом общим термином "идеи". Идеями Локк называл ощущения и образы, восприятия и состояния памяти, общие понятия и аффективно-волевые состояния.

По Локку, человек появляется на свет с душою, подобной чистому листу бумаги, на которой только при жизни внешний мир наносит своими воздействиями узоры. Приобретенные во внешнем опыте чувственные идеи выступают в качестве исходного материала для особой внутренней деятельности души. Это особая деятельность души, названная Локком рефлексией, представляет собой способность души обращать свой взор на собственное состояние.

В XIX веке психология бурно развивается, распространяется в развитых странах, поскольку демонстрирует свою практическую состоятельность в понимании и разрешении социально значимых проблем. Однако понятие "сознание" остается в значительной мере описательным, нечетким, допускающим возможность неоднозначной, субъективной трактовки.

Киборги во вселенной струн – наш завтрашний день?

Наука о мозге и сознании сегодня похожа на морское побережье эпохи Великих географических открытий. Психологи, биологи, математики, лингвисты – все стоят на берегу в состоянии «вот-вот». Все вглядываются в горизонт, и всем уже понятно, что там, за горизонтом, что-то есть. Корабли снаряжены, некоторые даже отплыли, ожидания накалены, но ещё никто не вернулся с добычей, не перекроил карту представлений человека о самом себе и даже до крика «Земля!» ещё далеко.

В июне 2012 года в Калининграде, на базе Балтийского федерального университета прошла одна из самых представительных в стране научных конференций в области исследований функций мозга, языка и сознания – Пятая когнитивная . Она собрала более 500 учёных из 30 стран мира, представляющих самые различные области знания от медицины до компьютерных наук.

Одна из задач конференции состояла в том, чтобы стимулировать междисциплинарный научный диалог: фактически преодолеть «смешение языков», дать возможность знанию о работе мозга, накопленному в разных областях, циркулировать свободно.

О том, что может стать ключом к решению этой задачи, обозреватель журнала «Наука и жизнь» Елена Вешняковская беседует с доктором филологических и биологических наук, заместителем председателя оргкомитета калининградской конференции, профессором Татьяной Владимировной Черниговской .

Задачу должны поставить философы

– Конференция демонстрирует широчайший фронт исследований и ожидание близкого прорыва в когнитивной области, но не сам прорыв. Что его сдерживает?

– По-моему, наука о мозге в очередной раз подошла к критической точке. Статей так много, что их не успеваешь читать. Факты накапливаются с такой скоростью, что уже без разницы: что они есть, что их нет. Если данные невозможно переработать, то, может, их надо прекращать получать? В науке о сознании должен произойти какой-то парадигмальный прорыв , возникнуть вообще другой взгляд...

– Другой взгляд – на что именно?

– Предположим, у меня появятся приборы (это пока ещё фантазия, но не слишком фантастическая), которые смогут показать мне каждый нейрон во время его работы. Мы достоверно увидим квадрильон связей между нейронами. И что прикажете делать с этим квадрильоном? Желательно, чтобы к тому времени какой-то гений народился или подрос, который бы сказал: «Вот так на это мы больше не смотрим, а смотрим иначе».

– Что-то вроде Менделеева с таблицей?

– Да. Нужен прорыв, причём, извините за игру слов, именно когнитивный. В естественнонаучной традиции принято философов ругать, но сейчас нам явно нужен человек с философским умом, способный посмотреть отвлечённо. И это не тот же человек, который с пробиркой ходит. В академическом институте, где я работала, был человек, который тридцать четыре года мерил pH в крови кролика . Не «три-дефис-четыре», а 34 года . Согласитесь, при всём уважении к фактам, в этом есть что-то бредовое. Задачу исследователям должны поставить философы. Они должны сказать, что искать, и как-то интерпретировать то, что мы получаем. Надо ставить крупные задачи, особенно если речь идёт о таких вещах, как проблема сознания и мозг .

– Пока что усилия философов от когнитивной науки у меня ассоциируются с картинками, многократно увиденными на презентациях: коробочки с надписями внутри и стрелочками снаружи от одной к другой…

– …Да, причём они ещё бывают круглыми, переворачивающимися, как в ленте Мёбиуса. Я рецензирую работы, которые сделаны в разных областях. Когда вижу в рукописи тридцать восемь тысяч таких коробочек, сразу понимаю, что работа пойдёт в помойку.

– Но разве философия – это не коробочки, связанные стрелочками, по определению?

– Нет. Всё-таки нет. Философия должна доказательной науке другое. В 20-30-е годы ХХ века физическая парадигма, условно говоря, ньютоновская, сменилась квантовой механикой. И это заставило формировать принципиально другой взгляд на всё. Оказалось, что и причинность имеет другую природу, и кот Шрёдингера то ли жив, то ли мёртв, и наблюдатель – не наблюдатель, а участник событий. Это был шок. С ним справились, успокаивая себя тем, что это всё в микромире, в квантовом мире, а в большом мире ничего подобного не происходит.

Но ещё великий российский физиолог Ухтомский , который опередил своё окружение лет на сто, говорил: «Природа наша делаема, и мы участники бытия» . Вырванные из контекста, эти слова звучат пафосно, но на самом деле его мысль заключалась в том, что мы – участники событий; мы не можем притворяться зрителями, которые сидят в зале и наблюдают за тем, что находится на сцене. Это не так. И тут очень к месту на сцену выходит Шрёдингер с котом: если мы наблюдаем, значит, наблюдаемое – уже иное.

Человек становится модульным

– Подобие моделей описания наводит на вопрос: а что, если дело не в свойствах материала, а в свойствах инструмента описания? Мы попадаем в замкнутый круг: нет другого способа структурировать язык и сознание, кроме как средствами сознания и языка.

– Есть такая неприятная вещь, о которой Гёдель ещё писал: никакая система не может изучать другую систему сложнее себя самой. В данном случае, не только мозг неизмеримо сложнее, чем те, в ком он, скажем так, «поселился», но ещё и мы сами за собой наблюдаем.

– И при этом ещё не очень хорошо понимаем, что это такое «за собой», кто такое это «себя».

– То есть, совсем не понимаем. И кто за кем наблюдает, тоже не понимаем. И кто где находится, тоже не понимаем.

– А как же жить?

– Жить тяжело, скажу прямо. Вообще, я почти агностик. Конечно, у таких исследований есть много очень полезных применений, от искусственного интеллекта до реабилитации больных, образования детей… Но, если всерьёз, я, признаться, не верю, что нам когда-нибудь удастся понять, что такое сознание и как работает мозг .

– Но мы же материалисты?

– Отчасти. Понимаете, а где граница? Если грубо понимать материализм, то сознание надо вообще выбросить, где оно? Я хочу понять, каким образом моё совершенно нематериальное желание пошевелить собственным пальцем превратилось во вполне материальное шевеление. Мой коллега Святослав Всеволодович Медведев, директор Института мозга в Петербурге, говорит, что мозг – это интерфейс между идеальным и материальным.

– Прекрасная формулировка, но она уводит нас от материализма безвозвратно.

– А я, вообще-то, ничего никому не обещала. Теория суперструн как-то тоже… не очень близка материализму в его обыденном понимании. Когда то ли есть масса, то ли нет, то ли частица где-то, то ли везде, как, скажем, в квантовом мире, где частица, как известно, может находиться в точке А и в точке Б одновременно. Как быть с причинно-следственными связями в таком мире? Сейчас физики всё больше говорят о том, обязательно ли следствию предшествует причина.

– Но это же мы сами, произвольно, назначаем явления причинами и следствиями, строим репрезентацию мира, в которой они есть.

– Вот! И вот тут мой вопрос – и пусть он прозвучит как дурацкая шутка: а мы можем доверять математике? В основе всех наук лежит математика, математический аппарат, но почему мы должны ей верить? Она является чем-то объективно существующим – или это производное от свойств человеческого мозга: он так работает? Что если у нас такой мозг и всё, что мы воспринимаем, – это только он? Мы живём в том мире, который поставляют нам наши органы чувств. Слух – такого-то диапазона, зрение – такого-то диапазона, меньше не видим, больше – тоже не видим. Через окна и двери, которые ведут в мозг, к нам поступает дозированная информация.

Но когда мы общаемся с миром, у нас нет других инструментов, кроме мозга. Абсолютно всё, что мы про мир знаем, мы знаем с его помощью. Мы слушаем ушами, но слышим – мозгом ; смотрим глазами, но видим – мозгом , и всё остальное работает так же. Так что, если мы хотим хотя бы надеяться узнать про мир что-то более или менее объективное, мы должны знать, как мозг перерабатывает входные сигналы. Поэтому мне кажется, что когнитивные исследования – это будущее на ближайший век.

– Почему тема исследований мозга звучит так громко именно сейчас? Ведь функциональному картированию мозга уже довольно много лет. Возникли новые технологии аппаратных исследований?

– Новые и достаточно дорогие. Крупные проекты, масштаба того же геномного проекта, не могли быть сделаны раньше ещё и потому, что расшифровка генома до сих пор обходится очень дорого, а вначале она стоила миллионы. Но сейчас академик Скрябин чуть ли не прогнозирует, что к концу этого года себестоимость расшифровки личного генома снизится до тысячи долларов, что сопоставимо с дорогим анализом крови. Недавно я была в Стэнфорде, и мне там биологи рассказали, что университет каждому профессору биологии сделал подарок: им расшифровали их геном.

– Извините, а зачем расшифровывать свой личный геном?

– Расшифрованный геном – это такая чёрная коробочка, закрытая насмерть, в том смысле, что только обладатель генома имеет к ней ключи. Из генома следует, какие медицинские риски у вас есть. В частности, если человек, посмотревший с помощью специалиста на свой геном, узнаёт, что у него есть опасность болезни Альцгеймера больше, чем у других людей, значит, он должен её вовремя ловить. Сейчас как раз говорят, что ранняя диагностика очень важна и что лекарства надо начинать принимать заранее .

– Неужели можно как-то повлиять на недуги долго живущих здоровых людей? Всё-таки должен же быть механизм, который нас каким-то образом выключает?

– Вопрос в том, когда нас выключат и в какой последовательности. Если Альцгеймер наступит в 85 лет, это тоже неприятно, но всё-таки не так обидно, как если в 50. Или, если женщина знает, что генетически ей угрожает опухоль молочной железы, то она просто должна делать УЗИ каждые полгода. А если есть какие-то наследственные заболевания, люди должны подумать, имеет ли смысл заводить детей.

– Но всё, что связано с научным, компетентным прогнозированием вероятного будущего отдельно взятого человека, – это в каком-то смысле социальные бомбы.

– Несомненно. Бомбы и социально опасные вещи. Я потому и говорю, что мы в кризисе: и научном, и антропологическом, и цивилизационном. Потому что отвёрточка, которой мы в человека лезем, не просто показывает, какие там есть потенциальные радости и заботы. Тою же самой отвёрточкой ещё можно и подкрутить кое-что. Значит, встаёт очень много серьёзнейших этических и даже юридических вопросов, к которым человечество совершенно не готово.

– Например?

– Например, возьмём картирование мозга, brain-imaging . Допустим, картирование показало, что мозг данного человека очень сильно напоминает мозг серийного убийцы. Я сейчас преувеличиваю возможности картирования, но уверяю, что это не самая отдалённая реальность. И что мы будем с этими сведениями делать? Во всех приличных обществах презумпцию невиновности ещё никто не отменял. Значит, сидеть и ждать, пока он кого-нибудь зарежет? Или проинформировать его и повесить на него всю тяжесть этого знания? Но он никого не убил и, возможно, не убьёт, а уедет в Швейцарию, будет пить молоко, выращивать эдельвейсы и сделается поэтом. Авангардным. Или не авангардным.

– С мозгом серийного убийцы – скорее всего, авангардным.

– Я тоже так думаю. Так что с ним делать? Заранее его в клетку? Или подкрутим немножко хромосомки? Или кусочек мозга вырежем? Это уже «Пролетая над гнездом кукушки» получается. Есть и юридические последствия. Например, все хотят улучшить память. И вот мы научились вставлять в голову какой-нибудь чип, который улучшает память. Вопрос: Маша Н. до чипа и Маша Н. после чипа – это та же Маша или другая? Как её тестировать, например, если ей надо куда-то поступать?

– Человек становится модульным?

– Чем дальше, тем больше. Вплоть до того, что приходится вспомнить слово «киборг». Руки искусственные, ноги искусственные, печёнка искусственная, сердце искусственное, полмозга забито чипами, которые делают всё лучше, быстрее и экономнее.

– Но это же фантастика.

– Нет, завтрашний день. Уже даже не послезавтрашний. Близкая реальность. Конечно, у этой реальности огромные плюсы: например, у человека нет ноги или руки, но ему дали протез, который управляется мозгом, и, таким образом, возможность жить полноценной жизнью. Это, конечно, потрясающе. Но вы же понимаете, что вопрос, где кончаюсь «я» и начинается «всё остальное», встанет. Будет цивилизационный сбой.

НБИК: прорыв за пределы системы

– Итак, первое, что определяет науку о сознании, – это философский кризис, нужда в прорыве, который бы позволил иначе поглядеть на собранные факты. Второе?

– Исчезновение границ между науками. Нужно быть ненормальным, чтобы этого не признавать. Никто не отменяет важности отдельных наук, но судите сами. Как должна называться специальность человека, который, скажем, изучает, как ребёнок учится говорить? Как маленький ребёнок умудряется за короткое время овладеть самым сложным, что вообще на земле есть, – человеческим языком?

На это полагается отвечать: слушает и запоминает. Но это абсолютно неправильный ответ. Потому что, если бы он слушал и запоминал, то слушать бы понадобилось лет сто. Так что вопрос остаётся: как ему это всё-таки удалось, учитывая, что его никто никогда не учит. Причём «он» – это в данном случае не ребёнок, а мозг ребёнка, потому что мозг всё делает сам.

Исследователь, отвечающий на этот вопрос, должен быть одновременно нейробиологом, лингвистом, детским психологом, экспериментальным психологом, бихевиористом, врачом, специалистом по интеллекту, специалистом по картированию мозга, математиком – чтобы строить модели, специалистом по нейронным сетям – тем, который будет обучать искусственные нейронные сети, делая вид, что они – «ребёнок», – генетиком и так далее.

– И всё перечисленное, вместе взятое,– это и есть когнитивная наука? Может, просто хватит, если междисциплинарные связи будут крепнуть?

– Верно, но потребность в таких связях ставит много серьёзных задач, связанных с образованием. Ясно, что в одном лице подготовить такого специалиста в реальности не получится. Но в каждой перечисленной области должны быть специалисты, которые хоть что-нибудь знают из остальных перечисленных областей. Они должны хотя бы уметь друг с другом разговаривать. Понятно, что я не стану генетиком. Но я с большим интересом читаю, в меру своих возможностей, статьи генетиков, связанные с развитием речи, потому что мне нужно это знать. Значит, я должна быть в состоянии хотя бы на поверхностном уровне эти статьи прочесть, должна быть достаточно подготовленной, чтобы задать осмысленный вопрос генетику.

– А как же их таких готовить? И где?

– Мы уже начали их готовить. Есть НБИК-факультеты. НБИК – это «нано, био, инфо, когно».

– Я всегда настораживаюсь, когда вижу сразу много брендовых слов.

– «Бренд» НБИК возник не сейчас и не здесь. Есть НБИК-факультеты в Италии и в США. Наши НБИК-факультеты существуют на базе Курчатовского национального исследовательского центра.

– Но достаточно ли там сильна нефизическая традиция, чтобы решать такие глобальные задачи?

– Она там сейчас создаётся, большим трудом. Со многими людьми встречаемся, разговариваем, смотрим на них со всех сторон, и главным образом вот с какой стороны: способен ли этот человек встать вообще на другую почву. Не тащить с собой то, что он и так в другом месте делает. А прийти и заняться тем, что в другом месте вообще невозможно. Например, мощнейшей аппаратуры, которая в курчатовском институте есть, в других местах не будет, потому что это всё дорогие вещи, которых в принципе не может быть много.

Есть специалисты по ядерной медицине. Есть возможность одновременно работать генетикам, которые занимаются, скажем, развитием речи, тем, которые изучают сходство этносов, и лингвистам, которые занимаются родством языков. Потому что корреляции между распространением генетического разнообразия и ветвлением языков – это далеко ещё не исчерпанная тема, и интерес к ней постоянный.

– И для каждой из систем знания выход в смежную область, наверное, и станет возможностью преодолеть ограничения, о которых писал Гёдель.

– Думаю, именно так и будет. Я считаю, что целый ряд серьёзных вопросов, которые конкретная область знания не в силах решить внутри себя, она решит с выходом наружу. НБИК-факультет, как бы по-дурацки это ни прозвучало, готовит из физиков – биологов. Я лингвистику там буду читать, физикам. И что-то типа «Роль социогуманитарного знания в естественных науках» на физическом факультете у нас в университете в Петербурге. Да, заявку прислала кафедра, которой будет заведовать директор Курчатовского центра, Михаил Ковальчук, то есть понятно, откуда ноги растут. Но я вас уверяю, что это не навязанная вещь. Они на факультете на самом деле очень хотят получить «знание из других мест», «другое знание».

– Значит ли это, что доказательная наука преодолела свой снобизм по отношению к областям, в которых не всё можно померить инструментально?

– Похоже. В лице своих умных представителей. Гуманитарное знание там было востребовано и раньше, но всегда воспринималось как некий десерт: приличный человек должен знать слово «Моцарт»…

– …И плох тот физик, который не знает текстов лучше, чем филолог.

– Кстати, да, в Курчатовском институте это меня поразило. Среднестатистический хороший физик совершенно точно лучше гуманитарно образован, чем среднестатистический филолог.

Штучные специалисты ручной работы

– А сами себя вы по какому научному ведомству числите? Кем себя чувствуете?

– По тому ведомству, которое мы с вами сейчас обсуждаем: cognitive science , когнитивистика. Если не кокетничать, а серьёзно, то на вопрос «Кто вы?» я не знаю, что отвечать. Я лингвист по образованию, это факт. Так в дипломе написано. Но в дипломе написано «германская филология», а я никогда ею не занималась.

– Вы просто закончили романо-германское отделение филфака.

– Да, но я училась на кафедре экспериментальной фонетики, из всех областей филологического факультета наименее гуманитарной: спектры, артикуляция, акустика…

– А структурная лингвистика была?

– Тогда ещё фактически не было. Слово было, но реально никто ничего не знал. Так что я скакнула с филфака в биологию.

– Как это?

– Думаю, что от скуки. Я хорошо училась, меня оставили на факультете, что по тем временам было очень блатное дело, я преподавала русскую фонетику американцам, английскую – русским… И мне стало непереносимо скучно – так скучно! Я подумала: чтобы я свою единственную жизнь положила вот на эту муру? Да провались оно! Сейчас я, конечно, так не думаю, но тогда мной овладел юношеский максимализм: я решила, что то, чем я занимаюсь на филфаке, к науке не имеет отношения. Что оно всё лежит в области болтовни и вкуса: тебе нравится Пушкин, а мне Маяковский, тебе Боккаччо, а мне пирог с малиной. А наука – это вообще про другое. И я ушла. Родители решили, что я умом тронулась. Я же пошла не учиться биологии, а прямиком работать: в Институт эволюционной физиологии и биохимии имени Сеченова.

– Кто же вас туда взял, с филологическим дипломом?

– А я пошла в лабораторию биоакустики. Это был на самом деле гораздо менее опасный прыжок, чем кажется, потому что я уже занималась акустикой на филфаке. Директором института тогда был академик Кребс, биохимик, уже глубокий старик, личность фантастическая. Лет семь отсидел на Колыме, там на него упала сосна на лесоповале и сломала ему позвоночник, поэтому он ходил весь согнувшись, то так, то этак, но при этом ещё охотился с собаками… Такие они были, то поколение…

Так вот, он делал всё, чтобы меня не взять. Он говорил: «У меня есть только должность младшего лаборанта, а у вас высшее образование, я не могу вас на неё взять». Я говорила: «Мне не важно». «Вы будете получать копейки». К счастью, мне было на что жить, поэтому я говорила: «Мне не важно». Он говорил: «Вы будете мыть пробирки». Я говорила: «Буду мыть пробирки». Короче, он меня брал на испуг, а я взяла его измором. Я туда поступила и начала заниматься биоакустикой. Потом написала диссертацию.

– Диссертацию по биологии, так и не получив формального биологического образования?

– Да, но я сдала экзамены, будьте добры, какие. Биологический кандидатский минимум, причём, поскольку у меня не было формального биологического , пришлось сдавать общую биологию, а не только физиологию и – уже для полного ужаса – ещё биофизику. Вот тут я как раз подумала, что теперь меня небеса наказывают.

– Из того, что вы рассказали, следует, что хорошее образование можно получить в лаборатории и по книжкам, и совершенно не нужна структура, которая построена как средневековый университет.

– Я на это отвечу так. Ничего нет важнее среды. Бульончика. Вариться в среде – с этим не может сравниться ничто. Но я очень жалею, что у меня нет базового биологического образования. Это я уже ничем не восполню. Я уверена, что у меня есть пробелы.

– Я защитила диссертацию, которая была про взаимодействие слуха и речи, полуакустическая, и решила ещё раз скакнуть, но уже не так далеко – через этаж. Там была лаборатория функциональной асимметрии мозга человека. Всё-таки это было уже про мозг, к чему я и стремилась. Там-то я и поняла, что мне нужна лингвистика. Мне нужно было анализировать, что делает мозг с языком и речью, поэтому школьным типом лингвистики – «творительный падеж имеет такую-то флексию» – я воспользоваться не могла.

Мне нужна была серьёзная лингвистика, по которой у нас едва-едва появились первые переводы: Чейф, Филмор, Хомский… Я уткнулась, как в кошмар, в то, что лингвистика нужна, а взять её негде, не преподают. Сама себе писала конспекты по тому, что потом стало называться нейролингвистикой . Так и пошло. Но многие из психологов здесь, на конференции, вам скажут, что я психолог. Они тоже меня держат за свою, я вхожу у них в учёные советы, в психологические общества.

– Мне кажется, что сейчас, когда начинается конвергенция наук о мозге, нормальный психолог должен напрячься, не выдернет ли когнитивистика из-под него его поле деятельности.

– Что такое – нормальный психолог? Слово «психология» в европейских языках и в русском только звучит одинаково, а содержание в него вкладывается разное. То, что в России традиционно называется «высшая нервная деятельность», во всём остальном мире называется психологией. Если вы откроете энциклопедию и посмотрите, кто такой Иван Петрович Павлов, как известно, нобелевский лауреат по физиологии, то вы прочтёте: «…знаменитый российский психолог-бихевиорист».

– То есть в западной традиции фокус этой науки смещён в физиологию?

– В естественные науки. А у нас психология – это как не ругаться в семье или как сделать, чтобы внутри фирмы девушки друг другу кнопки на стулья не подкладывали. На международных конгрессах по нейропсихологии публика совсем другая. Более эмпирическая, физиологическая, естественнонаучная.

– А кроме того, вы член Ассоциации искусственного интеллекта.

– И даже вхожу в их руководящие органы. Не для галочки, а потому что мне интересно на самом деле. Езжу к ним периодически, посмотреть, до чего они добрались.

– Специалиста с таким интегральным, универсальным видением на потоке не приготовишь. Это продукт штучный.

– Да, мы штучные. И готовим штучных. В Петербурге я открыла две магистратуры, одна из них называется Cognitive Studies . Мои ученицы работают c FMRI , c транскраниальной магнитной стимуляцией. Они лингвисты. Бывшие. Есть мальчик, который окончил медицинский факультет. Что его понесло на филфак? Он ведь уже врач, более того, преподаёт в Первом медицинском какую-то цитологию.

– А действительно, что понесло?

– Ему интересно . Он напишет сейчас серьёзную диссертацию. Понимаете, если он собирается заниматься пяткой ежа, тогда ему когнитивная наука, может, и не нужна. А если мозгом? Или девушка с биофака ко мне поступила, замечательную диссертацию написала «Рабочая память в связи с дислексией». Они в одной группе сидят: те, кто с творительным падежом, и те, кто с пяткой ежа. Я её спрашиваю: какой биологией занимались? Оказывается, вообще насекомыми.

Или ещё одна, с философского факультета – я мысленно было начала фыркать: девочка, философ… Спрашиваю: что вы там делали? «На кафедре логики…» Ага, думаю. Кафедра логики – тогда подумаем. В магистратуре у меня предметы: Biological foundations of Language , когнитивная лингвистика, психолингвистика, онтолингвистика… Такой набор предметов – я бы в молодости ничего не пожалела, чтобы пойти в такое место. Потом часть студентов идёт сразу в аспирантуру, а часть разъезжается по миру учиться, идут в Clinical Linguistics , что и есть нейролингвистика.

Дети из других миров

– А говорят, что всё пропало в высшей школе.

– Скажу так. Не пропало, но развалилось на две части. Либо очень низкий уровень, либо очень высокий. Почти нет средних. Что очень плохо. не может существовать только из отбросов и из звёзд. Должны ещё быть просто хорошо работающие люди. Нельзя иметь в науке только звёзд, так же не бывает.

– Английский язык для ваших студентов обязателен?

– Даже не обсуждается. Они иначе работать не смогут. Современная литература вся на английском. Но наши студенты умные, поэтому английский для них не вопрос. Вопрос – есть ли ещё французский, немецкий и так далее. Подписывала одной барышне рекомендательное письмо, читаю про языки. Английский, немецкий, французский свободно – ладно. Дальше идёт: латынь и древнегреческий: пять лет по пять часов в неделю (девочка из хорошей гимназии). Итальянский. Литовский. И наконец, арабский.

– Ужас какой. С такими стыдно дышать одним воздухом.

– А преподавать им каково?

– И весь стон, какие пошли дети никуда не годные...

– …Это неправда. Но не надо иллюзий. У нас – как на ОТиПЛе в Москве. К нам поступают уже очень сильные и точно не блатные. Потому что блатным незачем туда поступать. Они учиться не смогут, трудно. Там нет разговоров, Обломов это положительный персонаж или отрицательный, – всей этой ерунды там нет. Даже те, кто приходит из очень сильных гимназий, где греческий и латынь учат по пять лет, обнаруживают, что их учили очень хорошо, но здесь собираются учить другому.

– Как я им завидую!

– А я как им завидую! Мы у себя как-то на кафедре сидели, говорили: может, распустим к чёртовой бабушке этих студентов и походим друг к другу на лекции?

– Да, мы – поколение, у которого не было детства, потому что нам не досталось Барби, и молодости, потому что не досталось настоящего, равномерно сильного университета…

– Это правда. Некоторые из моих близких друзей учились в Тарту. Боже, как мы им завидовали. Мы просто заходились от зависти. Ездили к ним на всякие летние , общались с Лотманом. Я думала, зачем я здесь сижу? Ведь там настоящий университетский город! А у нынешних детей всё это есть. Часть из тех, кто выпустился, уже преподаёт другим, и так, как они читают курс, мне уже не прочесть. У них, может быть, драйва меньше, но они очень сильно подготовлены.

– А с драйвом как?

– Вот с этим плохо. Это вообще отдельный сюжет. Эти дети, у которых уже свои дети, – они все гуттаперчевые. Запредельно способные. Очень хорошо образованные. Но они – машины . Их к нам закинули из других миров и выдали шпаргалки: что тут, на Земле, полагается делать. Девочке сказали: вот такую юбку носи. Носит правильную юбку, идеальную. Сказали: надо выйти замуж за мальчика из хорошей семьи. Желательно интеллектуального. И набор: что при нём должно быть. Нет, он не должен быть сын , это неприлично. Другие качества. Против каждого – ставим галочку, если галочек достаточно, берём. Или, например, сейчас модно знать про вино. Отмечает галочкой: «Знаю про вино». То есть они – as if , «как будто бы» , понимаете? Они всё делают как надо, но я не видела, чтобы кто-то из них влюбился или напился.

– Представляете, что им устроят их дети? Когда у них народятся романтики, безумцы и анархисты?

– Честно говоря, меня эта мысль радует.